Он родился не в поле, не на лугу, не там, где солнце свободно касается земли. Он появился в расщелине между камней — узкой, тёмной, но по-своему уютной. Здесь было тихо. Здесь никто не тревожил. Стены казались крепкими, словно защищали. Немного дождевой воды просачивалось сквозь камни — её хватало. Иногда солнечный луч заглядывал в это ущелье, как редкий, почти случайный гость.
Он был счастлив. Наверное. Или просто не знал, что можно иначе.
Время шло. Он рос. Медленно, но неумолимо. Его стебель тянулся вверх и в стороны, пока однажды не упёрся в камень. Он подгибался, сгибался, искал угол, где было бы хоть чуть-чуть свободнее. Но пространства не прибавлялось.
Стало трудно дышать. Болело тело. А он всё не понимал, почему. Просто с каждым днём ему становилось чуть-чуть хуже. Тускнели мысли, темнели сны. Он пытался отмахнуться: «Наверное, просто устал. Или погода изменилась. Или это просто я слишком чувствительный».
Иногда он замечал: за краем камней — свет. Он едва мог его видеть, но он был. Там всё выглядело иначе. Просторно. Легко. Там жили другие. Он видел, как по краю пробегали букашки. Свободные. Подвижные. Смеющиеся.
Он злился. Завидовал. Они не спрашивали, можно ли пройти. Лезли к нему в щель без стука, вели себя шумно. И — главное — у них, казалось, была настоящая жизнь.
«Почему они могут, а я нет?»
Иногда он спрашивал себя: «Почему мне грустно? Почему болит тело? Почему мои мечты не сбываются?» Он мечтал — о красоте, о солнце, о тепле. Мечтал, чтобы не болело. Чтобы стало легко. Но всё оставалось по-прежнему.
Тем временем стены, когда-то надёжные, покрылись плесенью. Она расползалась всё дальше, и казалось, что даже у неё больше свободы, чем у него. Он чувствовал, как пространство сжимается. Даже воздух становился вязким.
А потом пришла буря.
Сначала задул ветер. Потом посыпался дождь — такой, что вода хлынула в расщелину. Камни задрожали. Один из них — тот, что был крышей — съехал, упал. Свет хлынул в щель, но с ним — и холод, и шум, и страх.
Одуванчик дрожал. Сгибался всё сильнее. Он хотел спрятаться. Сжаться до самого корня.
А вода всё прибывала. Один порыв ветра — и стена, к которой он прижимался, рухнула. Поток грязи смыл плесень. Уровень воды поднимался. Казалось, ещё мгновение — и всё кончится.
Он кричал про себя:
— За что мне всё это?! Я не просил! Я не готов! Я просто хотел… чтобы не болело. Чтобы стало лучше. Пусть всё останется, как было — но без боли, без этой тесноты!
Но вдруг… В этом ветре он услышал голос. Не извне — изнутри. Будто он сам, только старше, мудрее, яснее:
— Ты вырос. Ты больше не помещаешься в то пространство, где родился. Эта боль — не кара. Это твой рост.
Ты просишь, чтобы стало хорошо, но не хочешь менять ничего. Ты мечтаешь о солнце — но прячешься от него.
Ты хочешь дышать — но сидишь там, где даже ветер едва проникает.
Плесень заползла на тебя. Ты согнулся, чтобы влезть в старую форму, в старую щель, в старое «я».
Ты забыл, что можешь быть выше.
Ты забыл, что можешь быть собой.
А буря… Буря пришла не разрушать тебя. Она разрушает то, что тебя больше не может держать. Она делает за тебя то, на что ты не решался.
Так распрямись.
Подними голову. Расправь стебель. Впервые за долгое время вдохни полной грудью.
Ты свободен.
И пусть страшно — иди.
Потому что там, за краем камней, начинается настоящая жизнь.
Если вы узнали себя и хотите преодолеть свои страхи, сделайте первый шаг.
